Я вечно плаваю, живу посреди того морского мира, что мы зовем домом. Члены мои сделались слабыми и вялыми, а глаза мои с сожалением устремились ввысь. Я помню тепло земли на ощупь, ведь я жил и дышал подле ее пульсирующего сердца. Я помню достаточно, чтобы вечно рыскать в океане слез, заполнивших глубины. Мои сны - единственное мое утешение, в которых я возвращаюсь в далекие, подернутые пеленой забвения времена. Скрученные холодным осенним ветром деревья манят мою печаль, манят пахучими, сладостно-горькими воспоминаниями. Я дома настолько, насколько позволяют этот мир и мое сознание. Я помню, как упал в самое прекрасное из озер. Она проглотила меня, подобно капле, и я был окутан и охвачен ее блаженством. Сиротливое, выметенное ветром небо моей души наполнилось яркими звездами и теплом ее солнечного сияния. Я глядел вниз в благоговении и видел, как все оно отражается танцующими игривыми бликами на глади. Они казались мне такими же настоящими, как и то чудо, что они отражали. Я ступил вперед, чтобы доказать всем и вся, кто они. Какое-то болезненное мгновение я словно разделился между двумя мирами и их слиянием. Смятение объяло меня и я провалился, и лишь тогда понял, что не вошел в озеро, а покинул его. Весь остаток дней я выл на небеса и корчился, подобно звезде на брегах моей юности, а дыхание моей жизни блуждало вдалеке от дома, где нашло пристанище. С тех пор я тону на суше. Одно небо ведает, сколько я лежал там, творящий соитие. Я чувствовал, как эпохи протекают и уходят в вечность за доли секунд. Я жил в те бесконечные мгновения настолько ярко, насколько вообще возможно, ибо тоскливое "потом" беспрестанно напоминало о себе унылым гулом. Огни моего сердца померкли, превратившись в едва теплые огоньки после бушующего пламени. Мои члены, исполненные тяжести мира, роптали. Я чувствовал, что ничто более не связывает меня с этой жизнью, так медлительно начавшейся, чтобы облегчить агонию моего сердца. По мере того, как я снова возвращался в нормальное состояние, знание летописей и истории отчаянно пыталось заполнить зияющую, зловонную пропасть в моей душе. Я познал беспристрастный поиск свободы и прощения, и я избавился от средоточия моей жизни. Она все еще корчилась, страдала прямо передо мной, а я просто пялил на нее усталые, пустые глаза, словно наблюдал самую занимательную из никчемных вещей. Мой разум раскрылся лишь для того, чтоб снова захлопнули - против воли, безжалостно и болезненно. Те, кого я помню смутно, словно по другой жизни и эпохе. Тщетно я пытался простить и забыть себя, натягивая на лицо искусственную улыбку и избегая смотреть в глаза. Я помню. Я забыл. Я снова забыл. Я помню меньше. Я опечален тем, что забыл. Я не тот, кем привык быть. Несмотря на эту боль, я никогда не был таким настоящим, как в те одинокие, потерянные временя моего самоуничтожения. Я разорван на куски мыслью об утрате навсегда того, что навечно изменило мою жизнь, и я страшусь в самых темных глубинах души, что это уже никогда не повторится. То, что подарило мне больше боли, чем я когда-либо знал прежде, во всех моих жизнях и жизнях, которые я познал через свою. Кто я такой, чтобы задавать вопросы?
|
